Почему "Мы"?

Предисловие Дмитрия Быкова. Иллюстрации Аси Маракулиной

Жарким летним вечером 2023 года мы собрались первый раз обсуждать роман Евгения Замятина "Мы," написанный более века назад в 1921 году. Ничего подобного в русской литературе никогда не было. "Мы" часто называют первой антиутопией, хотя этот жанр появился намного раньше. Книга Замятина действительно повлияла на западные антиутопии: "Дивный новый мир" Олдоса Хаксли (1932), "1984" Оруэлла (1949) и "451 градус по Фаренгейту" Рэя Брэдбери (1953). Да, роман неожиданно стал суперактуален, но выбрали мы его не только из-за того, что Замятин блистательно предвосхитил главные черты тоталитарных идеологий. В 1922 году в эссе "О синтетизме" Замятин пишет об искусстве: "Спираль; винтовая лестница в Вавилонской башне; путь аэро, кругами поднимающегося ввысь,-- вот путь искусства. Уравнение движения искусства--уравнение спирали. И в каждом из кругов этой спирали, в лице, в жестах, в голосе каждой школы -- одна из этих печатей." Роман "Мы" написан именно спиралью.

"Мы" - это размышление о языке, о бесконечной революции как переменах, о взаимодействии энтропии и энергии, которое управляет миром. Замятин развивает метод кубизма, футуризма, символизма и светомузыки Скрябина в литературе. "Мы" - это и философски-политический трактат, и любовно-психологический роман, и социально-авантюрная история, и научная фантастика. Все это собрано и сконструировано в форме дневника, который становится частью главного героя.

Рационалистическое мышление "нумеров" (даже это слово вызвало дискуссию!) соединяется с футуристическими метафорами и неологизмами. Вот цитата из самой первой записи: "Вам предстоит благодетельному игу разума подчинить неведомые существа, обитающие на иных планетах, — быть может, еще в диком состоянии свободы. Если они не поймут, что мы несем им математически-безошибочное счастье, — наш долг заставить их быть счастливыми. Но прежде оружия — мы испытываем слово." Постепенно язык распадается, и читателю самому приходится соединять оборванные предложения, двойные тире, постоянные двоеточия, выражающие движение и нарастающее смятение.

Сложно, но упоительно разбирать такой многослойный роман вместе. Одной встречи не хватило, и вторую половину романа обсуждали уже на следующей встрече. Мы сосредоточились на разборе модернистской ткани романа - использование цвета, цифр и букв. Главного героя зовут Д-503, а две женщины треугольника - таинственная "иксовая" I-330 и "вся кругло обточенная" О-90. Математика и лирика начинают взаимодействовать уже на этом уровне четных и нечетных чисел, гласных и согласных, букв и звуков, латиницы и кириллицы, желтого и черного, сексуально-розового и натурально-зеленого, стекла и дерева.

Иллюстрация Аси Маракулиной

Хотя роман называется "Мы," первое слово в нем "Я." И хотя наш герой, определяющий себя как носителя коллективного сознания и пытается доказать, что "Я" это только один винтик, подобный всем остальным, уже во второй записи он пишет: "Направо от меня — она, тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст, I-330 (вижу теперь ее нумер); направо — О, совсем другая, вся из окружностей, с детской складочкой на руке; и с краю нашей четверки — неизвестный мне мужской нумер, какой-то дважды изогнутый, вроде буквы S. Мы все были разные."

Этот роман помог нам найти друг друга. "Мы" очень разные, но нам очень приятно быть вместе, удивляться и восхищаться, радоваться и грустить, слушать и перебивать (иногда), смеяться и переживать, поддерживать и помогать. Эту цитату приписывают Маргарет Тэтчер в разговоре с Михаилом Горбачевым: "Вовсе не обязательно соглашаться с собеседником, чтобы найти с ним общий язык." Приходите на наши обсуждения: мы внимательно выслушаем вас, а вы узнаете, как думаем "Мы".